Макс Мах - Хищник [СИ]
– Почему? – спросила она, стремительно перебирая в уме различные предположения относительно мотивов, способных заставить ее великого деда отказаться от возможности продать ее "лоно и имя" подороже.
– Потому что, выйдя за меня замуж, Мерайя, ты поднимешься вровень со своим дедом, а возможно, встанешь и выше него. И он это знает, корфа, как знает и то, что за такую честь денег не берут, за нее платят. Но мы найдем, чем одарить друг друга, я и он, – откровенно усмехнулся Че. – Он ведь любит редкости, не правда ли?
– Так, – кивнула женщина, на которую уже эта несколько затянувшаяся преамбула будущей истории произвела, по всей видимости, весьма сильное впечатление.
– Ну, вот и славно, – еще шире улыбнулся господин Че, знавший, что сейчас удивит Ши еще больше. – Я заплачу ему за тебя, Мерайя, настоящий гегхский грош. Их дошло до наших дней всего два. Один принадлежит императорской сокровищнице, другой – мне.
– Гегхский грош? – недоверчиво переспросила пораженная этим сообщением О, сила ее эмоций выразилась в падении речевого тона сразу на два уровня. – Сколько же может стоить теперь гегхский грош?
– Он бесценен, как любая по-настоящему редкая, а вернее, уникальная вещь, – ответил Че и отпил наконец из чашечки.
– Великолепно! – воскликнул он через мгновение, вполне насладившись живым огнем, омывшим язык и небо. – А теперь, с твоего позволения, красавица, я набью себе трубку – не хочется звать сюда рабов, не так ли? – закурю, и начну свой неспешный рассказ. Не возражаешь?
– Ничуть! – Казалось, она не изменила положение тела, а само это божественное тело перетекло плавно и завораживающе грациозно из одного "статического состояния" в другое, такое же эфемерно краткое и необязательное, как и любое мыслимое положение "динамического начала" в непрерывно изменяющихся пространстве и времени.
Боги! Ши'йя Там'ра О была прекрасна, желанна и любима. И она была Она, и большего счастья господин Че не мог себе вообразить. Честно говоря, еще менее суток назад он вообще не знал, что такое счастье, и это в нынешней – так резко и неожиданно – изменившейся ситуации было удивительнее всего. Но он не удивлялся, он был счастлив.
***
– Ты ведь знаешь, Мерайя, историю принцессы Сцлафш?- спросил он голосом опытного повествователя и пыхнул трубкой.
Могла ли она не знать? Был ли вообще в империи хоть кто-нибудь, кому не рассказали бы эту историю еще в раннем детстве и не вдолбили затем со всеми подробностями в пору ученичества? Ее удивил вопрос Че, и чувство удивления выразили глаза, вспыхнувшие голубизной так, что затмили, кажется, и набиравшую силу Аче, и терявшую светимость Че.
– Значит, знаешь, – кивнул господин Че, как бы соглашаясь с очевидным. – Мятеж был подавлен, – сказал он, словно бы продолжая начатый загодя рассказ. – Мятежники уничтожены, и Ахан проснулся к новой жизни, имея принцессу в качестве единственного выжившего члена королевской семьи, и новую аристократию, пришедшую на место начисто вырезанной старой. Ведь и твой предок, сапфировая О, до мятежа был всего лишь городским кузнецом, не так ли?
– Да, – согласилась Ши, да и не о чем тут было спорить: история дома О являлась частью истории империи. – Он ковал оружейную сталь в Пре… Но старая аристократия исчезла, – добавила она, начиная "разматывать" в уме "простые хитрости" непростого повествования. – Королевский дом не был возрожден в связи с гибелью всех законных наследников первой и второй очереди. Поэтому Сцлафш создала новый – императорский – дом.
Ну, что ж, Ши'йя Там'ра О была почти права и наверняка повторила сейчас по памяти слова кого-то из своих учителей. Но все так и случилось тогда, три тысячи лет назад. Или почти так, потому что не все ясно и просто было с этой историей, и не все очевидное оказывалось при ближайшем рассмотрении действительным.
Начать с того, что последний король Ахана, – а Йаар, что бы ни утверждала писаная история, сначала все-таки стал королем, – и первый Аханский император, по всем законам, божеским и человеческим, с большими основаниями мог считаться князем Майяны, чем наследником королевского дома Йёйж. Он ведь был всего лишь внуком принцессы Сцлафш – дочери последнего законного короля. Не сыном, как утверждали официальные историки, а внуком, наследуя, таким образом, корону по женской линии и через поколение, но являясь одновременно родным внуком (и уже по главной – мужской линии) Серва – князя Майяны, знаменитого Седого Льва, великого злодея аханской истории. Однако обстоятельство это, хоть и не скрывалось, но было хорошо спрятано за завесами слов. Его обходили стороной, предпочитая вести род аханских императоров от Защитницы Очага Сцлафш, правившей не столько в силу закона, сколько по праву силы или, лучше сказать, по праву Воздаяния. Но даже она не решилась возложить на себя корону королевства Ахан, в котором всегда правили только короли. И своего сына, зачатого в ужасе насилия, она не короновала тоже. Возможно, из мести, а, может быть, и из других соображений, однако только ее внук Йаар стал королем, хотя и пробыл им недолго. Буквально через три года после коронации, на Легатовых полях, где были в последний раз начисто разгромлены гордые гегх, родилась Аханская империя, и, потеряв родовое имя Йёйж, Йаар стал Ийааром – Первым Императором.
– Как видишь, – сказал Че, попыхивая трубкой. – Как минимум, один потомок великих князей жив и поныне.
– В чем смысл притчи? – чуть прищурилась Ши. – Что здесь кажется, а не есть?
Очевидно, история, рассказанная господином Че, задела женщину не на шутку, вот только, что именно заинтересовало Вторую Младшую О, сказать было сложно. Исторический ли экскурс, сделанный для нее любовником, стремительно превращавшимся в "возлюбленного супруга", или сам Че Золотоглазый, его незаурядная внешность, странное, тревожащее душу обаяние и изысканная манера говорить. А речью, если уж не входить во все иные подробности, господин Че владел, как мало кто другой из известных даме Ши людей.
"Он не уступает ни Ё Чжоййю, ни графу Тарву, ни герцогу Йёю". – Мимолетно подумала она.
– Старая аристократия, моя госпожа, исчезла не настолько решительно, как принято полагать. – Че был серьезен. Серьезен был его взгляд, пряма и откровенна интонация, ничего не скрывающая и не смягчающая.
– Ты имеешь в виду первого Е? – спросила тогда О.
– Вот видишь, мы нашли уже двух великих князей.
Первым Е стал Ерзж Тяжелая Рука – сын Гейчшана Шей, единственного из восемнадцати Львов Ахана, не только не поддержавшего мятеж, но и открыто выступившего на стороне принцессы. Рассказывают, что принцесса любила и уважала Гейчшана, и даже, как будто – но кто может знать наверняка! – собиралась выйти за него замуж, начав уже процедуры по расторжению его первого брака. Однако, так или иначе, ничего из этого не вышло. Князь погиб в самом конце гражданской войны, и на победительницу легла, кроме всего прочего, забота о его вдове и осиротевших детях. Вот тут и скрывался второй по важности династический казус. Сын Гейчшана Ерзж, принявший после сражения на Легатовых полях новое имя – Е, являлся законным наследником великого княжества Шейи, но не только. Вдова Гейчшана и мать будущего жемчужного господина приходилась родной дочерью князю Нейн, и получалось, что Е наследует сразу два титула, если бы, разумеется, об этом можно было говорить вслух. Причем, в данном случае имелась одна юридическая тонкость с далеко идущими последствиями. В отличие от аханского королевского дома, в семьях Великих князей Ахана сохранялись многие древние традиции, берущие начало еще в уставах племенных союзов. И то, что среди восемнадцати Львов не оказалось ни одной Львицы, всего лишь дело случая, а не факт "отеческого права". Наследование по женской линии у аханской аристократии никогда не подвергалось сомнению, а значит, как минимум, еще два современных аристократических рода имели кое-какие права на древнюю корону княжества Нейн, ведь обе сестры Ерзжа вышли замуж не за самых последних из придворных принцессы Сцлафш.
– Боги, как все просто!
Ну что ж, иногда приходится объяснять даже очевидные вещи.
– Думаю, – Улыбнулся господин Че. – Думаю, и в твоей крови, Мерайя, найдется достаточная доля "славы", чтобы претендовать на титул, если и не на земли одного из великокняжеских родов.
– Туман! – отмахнулась она с улыбкой и снова пригубила водку. – Тени в тумане не имеют облика. – Процитировала она герцога Йёю-Яна, отнимая пустую чашечку от губ. – Теперь твоя очередь, ведь так?
– Так, – согласился господин Че и, допив водку, начал неторопливый рассказ.
***
Сражение закончилось. Наступила ночь, и пошел дождь, но если бы и не так, ни у кого уже просто не оставалось сил, чтобы стоять на ногах и махать мечом. Впрочем, у майянцев дела обстояли много хуже. У них не доставало жизни, чтобы продолжать безнадежное сражение: к тому времени, когда зашло солнце, армию князя Серва вырезали подчистую, усеяв смертное поле телами убитых и умирающих, добить которых у победителей просто не хватило сил. Однако кое у кого в жилах текла не кровь, а холодная сталь, и в топке сердца день и ночь бушевало неугасимое пламя ненависти и гнева. Поэтому, едва вскарабкался на небо по-мужски тяжеловесный и отдающий в первой своей четверти лимонной желтизной Че – Он Великой Пары Любовников, – как на поле показалась группа всадников. Первой ехала сама принцесса, за ней – охрана и двое или трое из тех спутников, железная природа которых все еще позволяла им держать свои тела в седле. А направлялись они к одинокому оливковому дереву, росшему на северной стороне поля. Там, под этой старой оливой, в последний раз видели живым князя Майяны. Там он, по-видимому, и умер, но Сцлафш не принимала никакой неопределенности. Она желала видеть труп своего главного врага и трупы всех его домочадцев. Впрочем, последнее уже свершилось, или почти свершилось. Все они, родные и близкие Серва, умерли еще вчера на развалинах великокняжеского замка. Тем, кто не умер сам, помогли ее, Сцлафш, люди, но среди мертвецов не оказалось ни самого Седого Льва, находившегося тогда с армией в одном дневном переходе на запад, ни его младшего сына Крерина, прижитого уже в ходе войны и бывшего, соответственно, всего на год младше семилетнего сына самой принцессы.
